– Моя профессиональная история достаточно типична. Я сибирячка. В системе образования работаю всю свою жизнь. В 1992 году мне предложили создать в Красноярске центр психолого-педагогического сопровождения детей в образовании. Это назначение стало переломным в моей профессиональной судьбе, поскольку именно в это время в России появились первые психологические центры. Сегодня это центр «Сознание». Следующей вехой стала работа в одном большом московском проекте по обучению детей с инвалидностью, где моей задачей было создание службы психолого-педагогического сопровождения. Сейчас эта служба называется «I-школа». В 2009 году Виталий Владимирович Рубцов, ректор МГППУ, предложил возглавить Институт проблем инклюзивного образования, и, как показывает теперь уже семилетний опыт работы, это стало интересным и перспективным решением. Не могу сказать, что моя карьера является уникальной. Я достаточно долго работала с «тяжелыми» детьми, о которых говорили, что они никогда не смогут учиться, убеждали родителей, что их дети необучаемы, что у них нет будущего. Однако несмотря ни на что мои бывшие воспитанники стали вполне самостоятельными людьми, они состоялись как личности, многие закончили наш университет. Когда на лекциях рассказываешь о становлении профессионала, понимаешь, что именно личный опыт помогает, с одной стороны, наладить диалог с аудиторией, с другой – лишний раз удостовериться в правильности выбранного пути.
– Правильно ли я понимаю, что создание института позволило систематизировать знания, которые были накоплены за последние 20 лет, в понимании идей инклюзивного, то есть совместного, обучения детей с ОВЗ и нормативно развивающихся детей, и вывести эти знания на новый, более качественный методологический уровень?
– Абсолютно верно. Уже достаточно давно стало очевидно, что государство примет идею инклюзивного образования, проведет все необходимые законодательные решения и сделает его неотъемлемой частью нашей жизни. Важным шагом в сторону формирования инклюзивного общества стала принятая в 2011 году госпрограмма «Доступная среда», в которой в том числе были сформулированы основные условия для создания безбарьерной образовательной среды. Перед всей системой образования в этой программе поставлена серьезная цель. Если сегодня каждая пятая российская школа должна быть готова к реализации программ инклюзивного образования, то к 2020 году – каждая первая. Что это значит? В первую очередь, это преобразование образовательной среды и школьного пространства таким образом, чтобы в них было одинаково удобно находиться и ребенку, передвигающемуся на коляске, и детям с нарушениями зрения или слуха, и, скажем так, обычным ученикам. Кроме этого, необходимо адаптировать школьную программу, повысить профессиональную квалификацию учителей общеобразовательной школы и сделать все для того, чтобы педагог мог без проблем работать в новой системе и был готов принять в свой класс ученика с особыми потребностями без потери качества обучения для всех других.
Сегодня образовательная политика ориентирована на стратегические изменения. В 2012 году Российская Федерация ратифицировала Конвенцию о правах инвалидов, приняв таким образом на себя все обязательства по организации инклюзивного образования в нашей стране. К 2030 году все учреждения социальной сферы, в том числе и в образовании, должны стать полностью доступными для людей с инвалидностью, причем не только здания и сооружения, но и все предоставляемые в них услуги. Это грандиозная по своим меркам задача, и я очень надеюсь, что она окажется выполнимой.
– Программа «Доступная среда» ре ализуется в нашей стране уже пять лет. Насколько, по вашему мнению, за этот сравнительно небольшой период общество продвинулось в понимании инклюзии в широком смысле этого слова и насколько оно готово принять людей с особыми потребностями?
– Вопрос сложный и очень глубокий. Скептики утверждают, что российское общество еще не готово к принятию идей инклюзии. Однако здесь возникает вопрос: и что дальше? Если мы не готовы, то что нужно делать, чтобы стать готовыми? Проблема неготовности – это общая задача.
Реалисты предлагают задуматься, какие действия необходимо предпринять в первую очередь для того, чтобы изменить сознание большинства, постепенно переориентировав его на позитивное восприятие и внутреннюю готовность к принятию другого.
Специалисты фиксируют некоторый культурный разрыв: требования, которые прописаны в законодательных актах, не всегда могут достаточно быстро стать реальностью. Необходимо помнить о том, что инклюзия требует времени, это всегда система изменений. Сегодня мы можем наблюдать, что задан некий вектор движения и поставлены конкретные задачи, о первых же видимых результатах, думаю, можно будет говорить только через несколько лет.
Большую роль в этом процессе играют и учителя, и родители. Остановлюсь немного подробнее на изменении стратегии поведения администрации школы, поскольку в первую очередь я работаю с педагогическими коллективами.
Сейчас мы можем констатировать тот факт, что в целом по стране отношение к самой идее инклюзивного образования меняется. Одно из наших исследований, которое касалось восприятия педагогов, показывает, что если пять лет назад учителя в основном позитивно относились к новой форме построения школьной среды, то сейчас появляются сомнения. Совершенно справедливо возникает вопрос: возможно ли в условиях современной российской школы создать равные условия для всех без исключения учеников?
Меняется профессиональное мышление педагогов. Считаю, что это положительный результат: началось реальное осмысление идеи и поиск путей ее реализации, ведь появление в школе даже одного «особого» ребенка неизменно приводит к трансформации всего сообщества и среды школы. Важную роль в данном случае играет позиция администрации и в первую очередь директора. Грамотный лидер «запускает» планомерное изменение образовательной среды, а формальный руководитель находит причины для того, чтобы ученик с ОВЗ ни при каких условиях не смог учиться в его школе.
Опыт, который за последние пять лет приобрели педагоги, работающие по программам инклюзивного образования, очень разный и не всегда положительный. После того как были набиты первые шишки, пришло понимание, каким образом можно реализовать принципы совместного обучения. По моему глубокому убеждению, только ищущий и творческий учитель может переломить стереотип, прийти к пониманию невозможности «механической» инклюзии и вместе с психологами и методистами выработать эффективную стратегию изменений.
Большую роль играет и тот фактор, каким образом идея инклюзивного образования обсуждается в школах. Приведу такой пример. Два директора по окончании административного совещания, на котором обсуждались вопросы продвижения идей инклюзии, проводят педсоветы в своих школах. Первый директор информирует, что с этого года к ним приходят учиться дети с инвалидностью и это потребует создания специальных условий. Необходимость адаптации здания, классов, общественных помещений приведет к тому, что деньги, выделенные на долгожданный ремонт спортивного зала, будут потрачены на приобретение специальных технических средств. Второй директор также созывает педсовет и задает своим педагогам вопрос: кто из вас может найти предмет черного цвета в темной комнате? И далее: в этом году учениками нашей школы станут дети, которые умеют это делать и готовы научить этому всех нас. Да, они видят не так хорошо, как мы с вами, но они умеют ориентироваться в темноте. Наша задача – создать для них максимально комфортную образовательную среду, чтобы такие «особые» ученики смогли усвоить школьную программу так же хорошо, как и другие наши воспитанники. Как вы думаете, в какой из этих двух школ совместное обучение детей с ОВЗ и нормально развивающихся будет организовано на более высоком и качественном уровне? Ответ очевиден.
Другая большая группа, участвующая в процессе принятия идеи инклюзии, это, конечно же, родители. Именно от них во многом зависит, насколько комфортно в их классе будет учиться разным детям. Учитель и родитель сегодня должны быть партнерами. В 2011 году наш институт проводил исследование, насколько родители готовы к принятию «особых» детей. Мы сравнивали типичные школы и учебные заведения, которые уже начали работать по программам инклюзивного образования. По окончании исследования была видна существенная разница в восприятии родителями идеи инклюзии. Тогда был сделан важный вывод: личный и профессиональный опыт взаимодействия с людьми с инвалидностью готовит к принятию идеи инклюзии. Когда ребенок оказывается в одной группе с одноклассником с инвалидностью, то тревога возникает в первую очередь у родителей. Снять повышенную обеспокоенность может только открытый и честный диалог. Родители должны чувствовать себя «включенными» в образовательный процесс
и доверять учителю.
Расскажу случай из практики одного инклюзивного детского сада. Мама приходит на прием к заведующей и сообщает, что хочет забрать своего ребенка. В ходе беседы выясняется: мама переживает, что ее ребенок дома копирует поведение мальчика с диагнозом ДЦП, который посещает ту же группу. Маме страшно, что у ее сына закрепятся такие же способы поведения. Заведующая детским садом направила маму на консультацию к психологу, которая рассказала, что в возрасте 4-5 лет дети часто копируют поведение других людей, поскольку у них еще не выработан стереотип правильного поведения. Так же как дома ребенок показывает необычные, на его взгляд, движения, в группе он в свою очередь транслирует отношение взрослых к тем или иным событиям, моделируя и осознавая таким образом привычные для него явления. Но именно за счет подражания и имитации происходит развитие личности ребенка, и лишать его такого ценного жизненного опыта было бы неразумно.
– В 2010 году Москва стала первым регионом России, в котором была принята местная программа инклюзивного образования. Насколько ее положения, на ваш взгляд, уже удалось исполнить?
– Да, действительно, Москва на протяжении последних шести лет реализует собственную программу инклюзивного образования. За это время накоплен колоссальный опыт, однако сравнивать столицу с другими регионами нецелесообразно. Первая причина достаточно очевидна – это уровень финансирования. Вторая причина заключается в самой системе построения образовательной вертикали в городе. Сейчас Москва последовательно претворяет в жизнь стратегию оптимизации образовательной сети. Созданные за последнее время обучающие комплексы уникальны по своей сути, поскольку под единым началом объединяют различные структуры: детский сад, учреждение дополнительного образования, школу, колледж. Такая форма организации учебного процесса позволяет оптимизировать финансовые потоки и наилучшим образом использовать профессиональные знания педагогов. Дети получают возможность спокойно, без дополнительных стрессов, проходить все ступени образования. В итоге решается несколько задач – осуществление преемственности между всеми этапами образовательного процесса, создание единого комплекса учебных планов, построение профессионального взаимодействия специалистов психолого-педагогического и методического сопровождения. Руководители таких объединений получают возможность использовать все имеющиеся инструменты для реализации принципов преемственности образовательной вертикали.
За шесть лет накоплен определенный практический опыт, который сегодня столичная система образования готова транслировать в другие регионы. В качестве примера могу привести школу «Ковчег», которая уже 20 лет последовательно развивает принципы инклюзии. Возникшая по инициативе родителей, она до сих пор является уникальной. В ней создана очень необычная среда с применением множества педагогических технологий и систем.
Еще одна феноменальная, на мой взгляд, школа расположена недалеко от станции метро «Белорусская» – это Центр образования № 1447 им. Н.А. Островского. Уже более 10 лет в нем обучаются дети с синдромом Дауна. Педагогами накоплен огромный опыт по социализации «особых» учеников. Постепенно школа расширяет свой опыт. Сегодня в центре функционирует и класс для детей с расстройствами аутистическо го спектра. Главным богатством, как и в предыдущем примере, являются педагоги, которые всегда готовы приступить к решению новых задач, поскольку это всегда получение другого педагогического опыта. Коллектив этого учебного заведения, безусловно, ориентирован на постоянное развитие и усовершенствование идей инклюзивного, то есть совместного, обучения без оглядки на диагноз ученика.
Аналогичную ситуацию можно наблюдать и в Гимназии № 1540 (на «Новослободской»). Как и на «Белорусской», здесь тоже работают с детьми-аутистами. Весь образовательный процесс организован таким образом, что каждому ученику находиться в школе комфортно. Как можно добиться таких результатов? Думаю, секрет кроется в усилиях всего педагогического коллектива, мудрости администрации школы при организации школьной среды и желании родителей дать своим детям максимально доступное для них образование.
– Европейские страны и США последовательно развивают идею инклюзивного образования уже несколько десятилетий. «Особые» дети там имеют абсолютно равные права на получение того количества знаний, которое им необходимо. Как вы думаете, есть ли шанс у российской образовательной системы приблизиться к такому же уровню принятия «особых» детей и стоит ли в принципе к этому стремиться?
– Сравнивать уровень развития инклюзии можно только на основе каких-то нормативов, стандартов. Если взять европейскую и американскую системы образования, то, например, такие страны, как Италия, Канада или Англия, уже более 30-40 лет назад приняли основополагающие законы, определившие изменение всей системы образования. Естественно, что там степень принятия принципов инклюзивного образования находится на более высоком уровне. Не стоит забывать о том, что, прежде чем быть одобренными правительством, любые законотворческие инициативы проходят большой подготовительный этап. Российское правительство четыре года готовилось к ратификации Конвенции ООН о правах инвалидов. Приняв ее в 2012 году, Россия должна была законодательно закрепить идею создания инклюзивного общества и привести в соответствие все необходимые документы. Сделано это было достаточно быстро, и сейчас пришло время адаптировать социальные институты к новой законодательной базе.
– Какая модель инклюзивного общества более приемлема для России? У нашей страны существует достаточно много особенностей, влияющих на закрепление принципов инклюзии, причем касаются они не только законодательной стороны вопроса, но и мировоззрения в целом, нашей культуры, духовности.
– Принятый недавно новый образовательный стандарт в своей концепции ориентирован на инклюзию. Прежде всего, снят постулат необучаемости. Одним из самых острых сегодня является вопрос о времени, которое потребуется регионам для ознакомления с требованиями стандарта. Страна у нас большая, и те вопросы, которые в Москве обсуждались на протяжении последнего десятилетия, в регионах только сейчас становятся предметом для профессиональных дискуссий. Далеко не все школы, особенно сельские, готовы стать доступными как по уровню технического оснащения, так и в вопросах кадрового обеспечения. В России складывается особая модель реализации инклюзии. Специалисты описывают два способа. Первый – поглощение, когда вся образовательная вертикаль становится инклюзивной и, по сути, в стране ликвидируются специальные (коррекционные) школы. Россия же развивает другую модель – сосуществование. У нас одинаково успешно функционируют все три варианта обучения детей с ОВЗ: специальные (коррекционные) школы, отдельные классы (классы интегрированного обучения) в рамках общеобразовательной школы и совместное обучение детей с инвалидностью и обычно развивающихся. Очевидные плюсы есть в каждом варианте образования. Решение всегда принимают родители. Специалисты психолого-медико-педагогической комиссии дают рекомендации, какие специальные условия необходимы обучающемуся. Школа самостоятельно разрабатывает адаптированную программу и определяет форму обучения. Многие школы приходят к инклюзивной культуре через организацию специальных классов, развивают процессы инклюзии через систему дополнительного образования.
– Чем для вас лично является инклюзия как явление современной жизни?
– Для меня это некая философия. Принципы, которые, по моему мнению, определяют ответственность каждого в том, что происходит вокруг. Включение всегда ответственно. Одной из основных задач нашего института является организация обучения для учителей. Первая лекция – о смыслах и природе инклюзивного процесса. Далее мы начинаем разговор о целях: зачем нужна инклюзия? Когда у педагогов сформируется четкое понимание необходимости «включающего» образования, тогда им будет проще найти механизмы реализации этой модели и наладить эффективный диалог между всеми участниками процесса – родителями, детьми, администрацией школы, психологами и т.д.
Кстати, ответ на вопрос о целях инклюзии у каждого свой. Меня многому научил опыт работы в «I-школе». Вспоминая ребят с очень непростыми диагнозами, их родителей, которые шли «напролом» и верили в своих детей, а не прогнозам врачей, отчетливо понимаю, что тогда, десять лет назад, «включая» их в систему образования, выстраивая для каждого индивидуальную программу, мы все делали правильно. Сегодня многие из наших учеников – взрослые самостоятельные люди. Естественно, родители и педагоги положили очень много труда, но эти усилия оправданы на все 200%.
Завершая большой и очень непростой разговор об инклюзии как норме жизни современного общества, я хотела бы остановиться еще на одной стороне вопроса. Развивая принципы инклюзии, многие страны отталкиваются от понятия «особые образовательные потребности», то есть акцент делается не на более привычных для нас «специальных нуждах», а на осознанных человеком потребностях. Только когда индивид понимает и осознает свои потребности, он может поставить важные именно для него цели и задать вопрос специалистам о том, как их достичь. Он знает, какая поддержка ему нужна. Он отвечает за свои решения и участвует в жизни общества.
Российская система образования строит включающее образование, используя понятие «обучающийся с ограниченными возможностями здоровья». Это во многом затрудняет развитие инклюзивного образования, которое готово принять особенности человека и создать необходимые условия. Инклюзия – это история не про людей с инвалидностью, это история про само образование. Если мы хотим изменить ситуацию, то необходимо принять за аксиому тот факт, что у каждого человека есть свои личные потребности – в нашем случае это получение образования, необходимого для самостоятельной жизни и достижения поставленных целей. Как много времени нам потребуется? Посмотрим. Будущее покажет!
